Карузо можешь ты не быть, но петь ты все-таки обязан! Как жаль, что даже этот банальный минимум – умение просто петь, не мазать мимо нот и не надрывать неумелые связки – для многих деятелей певческого цеха непосильная роскошь. И особенно жаль, что эту роскошь не может (правильнее сказать, не хочет) позволить себе даже такая толковая и небанальная команда, как Broken Records, этот темпераментный шотландский септет, включающий, кроме стандартного рок-состава, виолончелиста, скрипача, аккордеониста и пианиста. Последние полтора года молодая группа прожила в гастрольных трудах, заставив понервничать несколько лейблов, претендующих на их будущий каталог, пока господа эдинбуржцы определялись с выбором. Лучше бы определились с вокалистом.
В живом исполнении динамичный, праздничный, колоритный фолк Broken Records, марширующий в ногу со своенравным инди-роком, кажется настолько убедительным, что, вполне вероятно, и для самих участников было большим сюрпризом, насколько проигрывает их музыка в записи. Если к инструментальным пассажам придраться можно только в редких случаях (когда слишком уж вразнобой льется удалая песня), то в вокальных руладах Джейми Сазерленда (Jamie Sutherland) промахов и неточностей не меньше, чем в сетевых ЖЖ. Исключений немного. Разве что лирическая мелодия "Ghosts", в которой он не воображает себя революционером на баррикадах, а просто рассказывает историю, как его любимые Том Уэйтс или Боб Дилан. Оба его кумира – тоже не Карузо, зато не пытаются выжать из своих скромных связок больше, чем дано природой.
Надо сказать, дебют группы "Until the Earth Begins to Part" выстроен так увлекательно, а порой и дерзко (не зря их сравнивают с Arcade Fire – по уровню мелодраматизма они не уступают старшим коллегам), что вокалом для чайников тут не обойдешься. Симбиоз Роберта Планта, Тома Джонса и Мортена Харкета – вот это было бы в десятку. Но – чего нет, того нет. Приходится мириться с безрыбьем и получать удовольствие от того, что ансамблю удается лучше вокальных изысков: от витиеватого скрипичного барокко ("Nearly Home"), от нежного, как колыбельная песня, рояля ("A Promise"), от тоскливых струнно-балалаечных пассажей а ля рюс ("If Eilert Loevborg Wrote a Song…"), от царственных рахманиновских прелюдий ("Wolves"), от шотландского загула, залитого виски и пьяными скрипичными слезами ("A Good Reason").
Конечно, не вокалом единым жива современная музыка, что и доказывает драйвовый дебют шотландцев. Но с ощущением недополученных – из-за голоса – оборотов драйва смириться никак не получается…